Неточные совпадения
Старик шутил, рассказывал сам направо и налево анекдоты, говорил каламбуры, особенно любил с сверстниками жить воспоминаниями
минувшей молодости и своего
времени. Они с восторгом припоминали, как граф Борис или Денис проигрывал кучи золота; терзались тем, что сами тратили так мало, жили так мизерно; поучали внимательную молодежь великому искусству жить.
Дорогие там лежат покойники, каждый камень над ними гласит о такой горячей
минувшей жизни, о такой страстной вере в свой подвиг, в свою истину, в свою борьбу и в свою науку, что я, знаю заранее, паду на землю и буду целовать эти камни и плакать над ними, — в то же
время убежденный всем сердцем моим, что все это давно уже кладбище, и никак не более.
Бережно вынул он из пазухи башмаки и снова изумился дорогой работе и чудному происшествию
минувшей ночи; умылся, оделся как можно лучше, надел то самое платье, которое достал от запорожцев, вынул из сундука новую шапку из решетиловских смушек с синим верхом, который не надевал еще ни разу с того
времени, как купил ее еще в бытность в Полтаве; вынул также новый всех цветов пояс; положил все это вместе с нагайкою в платок и отправился прямо к Чубу.
Дорогие там лежат покойники, каждый камень над ними гласит о такой горячей
минувшей жизни, о такой страстной вере в свой подвиг, в свою истину, в свою борьбу и свою науку, что я знаю заранее, паду на землю и буду целовать эти камни и плакать над ними — в то же
время убежденный всем сердцем своим в том, что все это уже давно кладбище и никак не более».
В «Ведомости о состоявших под следствием и судом в течение
минувшего 1889 г.», между прочим, названы дела «о краже из цейхгауза корсаковской местной команды»; обвиняемый находится под судом с 1884 г., но «сведений о
времени начатия и окончания следственного дела в делах бывшего начальника Южно-Сахалинского округа не имеется, когда дело окончено производством — неизвестно»; и дело это, по предписанию начальника острова, в 1889 г. передано в окружной суд.
Казалось по
временам: то буря гулко гремит в небесах, раскатываясь в бесконечном просторе, то лишь степной ветер звенит в траве, на кургане, навевая смутные грезы о
минувшем.
Проговорив это, очарованный странник как бы вновь ощутил на себе наитие вещательного духа и впал в тихую сосредоточенность, которой никто из собеседников не позволил себе прервать ни одним новым вопросом. Да и о чем было его еще больше расспрашивать? повествования своего
минувшего он исповедал со всею откровенностью своей простой души, а провещания его остаются до
времени в руке сокрывающего судьбы свои от умных и разумных и только иногда открывающего их младенцам.
Для вас, души моей царицы,
Красавицы, для вас одних
Времен минувших небылицы,
В часы досугов золотых,
Под шепот старины болтливой,
Рукою верной я писал;
Примите ж вы мой труд игривый!
Ничьих не требуя похвал,
Счастлив уж я надеждой сладкой,
Что дева с трепетом любви
Посмотрит, может быть, украдкой
На песни грешные мои.
На душе его стало грустно и в то же
время бодро; он вспомнил старые годы своей
минувшей удали и, взглянув на луну, послал ей шутливый привет...
Вот и все краткое сказание о жизни и смерти человека, деятельность которого в России не лишена самого живого интереса и лучше всякого вымышленного направленского романа знакомит нас с характерами деятелей недавно
минувшего, беспокойного и оригинального
времени.
Только во
времена бедствий родной земли вспомнил он
минувшую славу и обратился к разработке старинных преданий, оставшихся, конечно, еще от
времен норманнов.
Горько было настоящее положение народа, обманутого в своих ожиданиях; он невольно сравнивал нынешние события с преданиями о
временах давно
минувших и грустно запел про славных могучих богатырей, окружавших князя Владимира.
Там, опершись на развалины гробных камней, внимаю глухому стону
времен, бездною
минувшего поглощенных, — стону, от которого сердце мое содрогается и трепещет.
Но его рассказ постоянно поражает нас безыскусственною, наивною простотою летописи, и это обстоятельство еще более возвышает в наших глазах значение его записок как несомненного памятника
времен минувших.
Тихо, спокойно потекла жизнь Марьи Гавриловны, заживали помаленьку сердечные раны ее,
время забвеньем крыло
минувшие страданья. Но вместе с тем какая-то новая, небывалая, не испытанная дотоле тоска с каждым днем росла в тайнике души ее… Что-то недоставало Марье Гавриловне, а чего — и сама понять не могла, все как-то скучно, невесело… Ни степенные речи Манефы, ни резвые шалости Фленушки, ни разговоры с Настей, которую очень полюбила Марья Гавриловна, ничто не удовлетворяло… Куда деваться?.. Что делать?
Путешествия, описанья разных городов и стран, сказанья о
временах минувших читала она и перечитывала.
Французскому и английскому языку оставалось очень немного часов, потому что почти все вечернее
время, после занятий с Альтанским классиками, я проводил у него, уносясь восторженными мечтаниями во
времена давно
минувшие, в мир великих мудрецов и доблестных героев.
День тянулся в полумраке, ночь — в темноте. Света не давали. Кате вспомнились древние, — раньше казалось, навсегда
минувшие, —
времена, когда людей бросали в каменные ямы, и странною представлялась какая-нибудь забота о них. Вспомнился когда-то читанный рассказ Лескова «Аскалонский злодей» и Иродова темница в рассказе. Все совсем так.
Все это я говорю затем, чтобы показать необходимость объективнее относиться к тогдашней жизни. С 60-х годов выработался один как бы обязательный тон, когда говорят о николаевском
времени, об эпохе крепостного права. Но ведь если так прямолинейно освещать
минувшие периоды культурного развития, то всю греко-римскую цивилизацию надо похерить потому только, что она держалась за рабство.
Дорогие там лежат покойники, каждый камень над ними гласит о такой горячей
минувшей жизни, о такой страстной вере в свой подвиг, в свою истину, в свою борьбу и в свою науку, что я, знаю заранее, паду на землю и буду целовать эти камни и плакать над ними — в то же
время убежденный всем сердцем в том, что все это уже давно кладбище и никак не более».
Вся эта уже
минувшая борьба его с «святым», как называли его в народе, старцем, окончившаяся низложением последнего и судом над ним, тяготила душу царя, подвергая ее в покаянно-озлобленное настроение, частое за последнее
время.
Всем стало ясно, что Милий слишком долго поддавался любовным заботам и, по коварству Тивуртия, слишком долго передержал дело злодея Анастаса. Друзья Анастаса не утратили
время даром и собрались вооруженными шайками.
Минувшею ночью они подвинулись разом от Газы и от Азота и стали за одно поприще от Аскалона.